Ядерный взрыв для рынка нефти

Однако пока в своём намерении наказать Тегеран Вашингтон остаётся в одиночестве, а иранская нефть тем временем продолжает достаточно успешно прокладывать себе дорогу к потребителям, включая верных (казалось бы) союзников Соёдиненных Штатов. 

Согласно подсчётам экспертов Международного энергетического агентства (IEA), по итогам 2017 г. среднесуточная добычи нефти в Иране достигли 3,79 млн баррелей (+10,5% к 2016 г.). При этом экспорт жидких углеводородов за тот же период составил 2,5 млн барр./сут., то есть превысил показатель 2011 г., последнего перед введением прошлых санкций по инициативе США. 

Заметим, что снижение азиатской составляющей иранского нефтяного экспорта объясняется очень просто – сразу после снятия санкций нефть из Ирана просто хлынула в Европу. Согласно официальной статистике Евросоюза, в 2017-м её объёмы выросли более чем в два раза – с 291 до 620 млн барр./сут. При этом уже в прошлом году Ирану удалось потеснить на европейском рынке Ирак, который переместился на третье место, снизив свои поставки в регион с 240 до 170 тыс. барр./сут. Первой (ещё в январе 2016 г.) о заключении долгосрочных контрактов на поставку иранской нефти заявила греческая Hellenic Petroleum. В прошлом году на долю компании пришлось около 75 тыс. барр./сут., которыми она решила заменить российскую смесь Urals, ранее использовавшуюся для снабжения трёх НПЗ.  Однако греческих нефтепереработчиков оставила далеко позади Италия, которая в 2017 г. увеличила импорт нефти из Ирана более чем в четыре(!) раза – с 48 до 200 тыс. барр./сут. Таким образом, Иран стал вторым по объёмам поставок "чёрного золота" в эту страну после Азербайджана (250 тыс. барр./сутки). Примеру Италии последовала Франция (110 тыс. барр./сут.). Германия также попробовала иранской нефти, правда в меньших дозах – в среднем 16 тыс. барр./сут. в течении всего 2017 г., с максимальными (до 43 тыс. барр./сут.) закупками в марте. 

Учитывая степень присутствия в Иране крупных российских операторов (см. статью "Нефть для России – не только в России", в №1-2/2018),  непросто будет выяснить, какая часть иранской нефти, закупленной государствами ЕС, на самом деле может оказаться "русской" – главное, что она успешно питает европейские НПЗ. 

Тем не менее, ключевым покупателем "чёрного золота" у Ирана по-прежнему остаётся Азия, на долю которой приходится свыше 60% его поставок. Кстати, именно благодаря азиатским партнёрам (а именно – Китаю, Индии и Турции) официальному Тегерану удавалось продавать нефть даже в трудный период 2012-2015 гг. 

После снятия санкций Китай тут же увеличил импорт нефти из Исламской Республики до 623 тыс. барр./сут., причём этот уровень остаётся практически неизменным. Индия до последнего времени продолжала наращивать этот показатель (459 тыс.  в 2016 г. и порядка 480 тыс. барр./сут. в 2017-м). Южная Корея в прошлом году установила своеобразный рекорд, закупая в среднем 351 тыс. барр./сут., что на 45% больше, чем в 2011 г. Чуть меньший (+29%) прирост относительно  последнего предсанкционного года продемонстрировала Турция, которая в 2017 г. в среднем импортировала по 240 тыс. барр./сут. 

Таким образом, из основных азиатских покупателей в полной мере не восстановила свои закупки иранской нефти только Япония, которая в 2017 г. приобретала её "всего" по 170 тыс. барр. в сутки. Однако подобное перемещение со второго (после Китая) на пятое место среди импортёров нефти из Ирана скорее связано с общим сокращением объёмов японского импорта, нежели с чисто рыночными факторами или тем более с политическими предпочтениями Страны Восходящего Солнца.

Первые же месяцы 2018 г. показали, что Иран продолжает медленно, но уверенно наращивать добычу нефти выше порога добровольного ограничения (3,80 млн барр./сут.), принятого в ноябре 2016 г.в рамках соглашения ОПЕК+. И хотя заявления главы Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Али Кадора об увеличении этого показателя до 4 млн барр./сут. уже к 20 марта текущего года так и не получили практического подтверждения, по итогам апреля был зафиксирован очередной рекорд – 3,83 млн барр./сут. 

Заметим, что даже эта цифра почти на 100 тыс. превышает максимальные значения летних месяцев 2011 г. (3,72-3,75 млн барр./сут.), а её увеличение сдерживается крайне ограниченным притоком иностранных инвестиций в добывающую отрасль. Таким образом, Иран уже вышел на досанкционные объёмы производства сырья и формальных причин наращивать их далее у него нет. Зато налицо причина чисто экономическая – увеличение экспорта углеводородов, причём как на азиатском, так и на европейском направлении. Любопытно, что как раз накануне первого заявления Д. Трампа о намерении возобновить санкции руководство NIOC сообщило о своих "беспрецендентных" достижениях в этой области. По официальным данным, в апреле компания экспортировла 2,6 млн барр./сут. сырой нефти и порядка 270 тыс. барр./сут. газового конденсата. Большая часть этого сырья была закуплена Китаем, Индией, Южной Кореей и Японией, причём на долю двух первых стран пришлось более половины (1,4 млн барр./сут.). 

На фоне подобных успехов Ирана в деле освоения рынков, столь привлекательных для сланцевых операторов США, становится очевидным, что ядерная программа Тегерана – скорее повод, нежели истинная причина для волевых действий Вашингтона. Ещё более наглядно это показывает сопоставление данных по добыче нефти в Иране и её экспорта из США в сочетании с анализом предшествующих знаковых событий для мирового рынка энергоносителей.

На первый взгляд может показаться несколько странным, что эксперты Bloomberg сравнивают показатели добычи "чёрного золота" в одной стране с её экспортом из другой. Однако при ином подходе стал бы слишком очевиден тот факт, что решение о санкционной атаке на Иран было принято именно в ответ на рост его нефтяного экспорта выше отметки в 2,5 млн барр./сут., которая вплоть до последнего времени оставалась недостижимой для самих Соединенных Штатов. Кстати, её достижение стало возможным для американских операторов лишь после декабря 2016 г. – вследствие роста нефтяных котировок благодаря сделке ОПЕК+. Сами США не присоединились к данному соглашению, однако в полной мере использовали его рыночные последствия для реанимации национальной нефтедобычи (прежде всего сланцевых разработок). До этого, несмотря на отмену запрета на вывоз сырой нефти из США, нефтяной экспорт едва превышал 500 тыс. барр./сут. С достижением же рубежа в 2,5 млн соблазн устранить серьёзного конкурента нерыночным путём, похоже, стал для Вашингтона просто непреодолимым. Но что же из этого вышло и каких последствий можно ожидать в ближайшем будущем?

Полный текст читайте в №6 "Нефти России"